Главная | Контакты | Настройки

СМЕНИТЬ ПАЛИТРУ:

История вольфрамовой мормышки

Подготовил: Алексей Дьяченко
14.12.2014

История вольфрамовой мормышки. Часть 1: Ленинград. Интервью с Алексеем Аверьяновым

Вольфрамовая мормышка попала в арсеналы многих нынешних рыболовов-любителей благодаря спортсменам-мормышечникам. Именно спортивная конкуренция стала причиной погони за минимальным размером приманки, а значит и максимальной плотностью материала для ее изготовления. Благодаря высокой плотности (около 19 грамм в кубическом сантиметре), более чем в полтора раза большей, нежели у широко распространенного в рыболовной индустрии свинца (около 11 грамм на кубический сантиметр) и отсутствию бюджетных аналогов этот редкоземельный металл потихоньку стал обычным для приманок спортсменов. Потеснить его могли бы, разве что некоторые металлы платиновой группы и золото, обладающие более удобными в обработке качествами. Но они обладают одним неприятным свойством — крайне высокой ценой. На ее фоне небольшое реальное преимущество в плотности воспринимается не так существенно, как у вольфрама перед другими распространенными цветными металлами.

Вот портрет вольфрама с точки зрения удобства и неудобства изготовления приманок. Плюсы: очень высокая плотность (около 19), устойчивость к случайным деформациям, коррозии в воде и на воздухе и абразивному воздействию, относительно невысокая стоимость и широкая распространенность. Минусы: высокая твердость и хрупкость, невозможность обычной обработки ковкой, изгибанием или вытяжкой, несмачиваемость обычными свинцовыми припоями без предварительного покрытия или пайки другим металлами. Именно это сочетание индивидуальных черт металла и стало причиной широкого разброса качеств имеющихся на прилавках мормышек, большая часть из которых ценна скорее как сырье для цветной металлургии.

Тем не менее, сегодня так называемые «вольфрамовые мормышки» можно встретить практически в любом рыболовном магазине, так как высокие результаты спортсменов в течение трех с лишним десятков лет сделали свое дело. Однако до сих пор реальные характеристики магазинных приманок могут отличаться друг от друга очень сильно, зачастую практически не превосходящие обычный свинец. Это «достижение» ряда технологий изготовления, которые ради массового производства сводят на нет сильные стороны материала. Тем временем сейчас еще можно от первоисточников узнать обо всех тонкостях развития этих технологий с момента появления вольфрамовых мормышек и до сегодняшнего дня. Знание многих тонкостей процесса рождения приманки может помочь рыболову при выборе отсеять ширпотреб, а то и откровенные залепухи от действительно стоящих приманок. Для этого мы публикуем рассказы мастеров, которых можно смело назвать родоначальниками этой практически безальтернативной приманки. Первый материал посвящен петербуржцу Алексею Аверьянову. Его приманки в свое время считались в городе почти эталоном качества и были доступны не всем. Причиной небольшой их распространенности стала малой производительность ручного штучного производства. Благодаря этому первыми снабжались вольфрамовыми мормышками товарищи по команде и друзья, а все остальные уже по остаточному принципу. Если охарактеризовать вкратце сами приманки, то это максимально тяжелые, буквально вылизанные мормышки, в которых во главу угла ставился их вес и игра. В силу ручного изготовления наблюдался некоторый разброс по формам и размерам, так как их повторяемость в силу используемых технологий зависела исключительно от глазомера и точности работы рук. До недавнего времени неприкосновенный запас «аверьяновок» в моем арсенале был тем козырем, который пускался в ход в самых тяжелых условиях, где не было права на ошибку. Именно ими мне довелось добиться всех самых значительных достижений в спорте, включая две победы на чемпионатах России. И несмотря на то. Что сегодня на моих удочках висят «тульские» мормышки, «аверьяновки» до сих пор остаются тем самым бронепоездом, который безотказно ждет своего часа на запасном пути.

Слово самому Алексею Аверьянову:

Начали мы с 80-го года. Повезло, что мы на первенстве Росохотрыболовсоюза в Карелии попали в комнату к москвичам. Был Боря Симагин, Вася Миняйленко и Дробина. Дробина нам лески дал и мы увидели у них вольфрамовые мормышки. Тогда особенно мелких то не было, тройки (Примечание: имеется ввиду диаметр наиболее толстой части 3 мм) были. Причем были дробинки и капельки. С выборкой (Примечание: она же «лыска» — плоская поверхность на верхней части для лучшей игры приманки) были у Бори Симагина. У Васи были сверленые, а у Бори с пазиком, с гальваническим покрытием и довольно плоской формы, а носик был обязательно обрезан — как полусферка. Работала прекрасно, кстати. Мы попробовали делать с пазиком. Поначалу гальваника была не очень удачная и начали у нас крючки выпадать из паза вместе с покрытием. Потом увидели на производстве, как ключи к ригельным замкам варят латунью и подумали: а можно ли эти пазики так же залить? Когда получили, сначала начали сверлить, потому что паз получался довольно широкий и из-за этого мормышка в весе немножечко теряла. Особенно заметно это было на крупных. Когда начали уменьшать пазик вулканитовыми кружками, мы их начали подшлифовывать, подтирать, чтобы толщина была примерно 0,3 мм, тогда паз стал получаться около 0,4 мм. Сверлить стало проблематично. Начали подтачивать лобзиковые пилки. Простая деревянная пилка подтачивалась с двух сторон и пилила латунь. Хватало на 2, от силы на 3 мормышки и она снова подтачивалась. Расход был, конечно, большой. Но зато потом туда спокойно вставлялся крючок и оловом запаивался. Не понравилось тебе этот крючок или изменились условия с рыбой на соревнованиях, например, подошел какой то ерш, можно было перепаять на соревнованиях. А то и просто болванки с собой возили.

Почему стали переходить на вольфрам? Самое важное на соревнованиях это размер. Из чего сделана приманка рыбе без разницы. Говорили поначалу, что там какие то положительные у вольфрама свойства, какое то поле, что то там притягивает рыбу и так далее. Но это все абсолютно не так. Позже даже начали из платины и других более тяжелых металлов делать. Важен был именно размер и он все время уменьшался, уменьшался, уменьшался… Начали двоечками ловить, а позже и еще меньше. А если возьмешь двойку даже свинец, то получается, что она долго тонет. С одной стороны это иногда бывает и интереснее — проверяешь толщу воды, рыба по пути хватает. Бывало, находили ее вполводы, особенно плотвичку. Но долго. Нужно было другое, особенно когда рыбы было много, стайки были. Увеличиваешь размер приманки — идут пустые поклевки, а уменьшаешь и рыба просто глотает. Потому и остановились на вольфраме. Он был доступен. Тяжело обрабатывается, но все же руку набили и начали делать. Хотя пробовали вольфрамовые сплавы. Вначале брали сплавы ВНЖ и ВМЖ. Это «вольфрам-никель-железо» и «вольфрам-медь-железо». Эти сплавы паялись. То есть достаточно было прорезать пазик и дальше ортофосфорной или еще какой то кислотой крючки запаивались. Да, бывали моменты, что-то выскакивало, но крючки стояли. Правда, сплав, оказалось, проигрывал в весе. Если у вольфрама плотность около 19, то сплав опускался до 16, а то и меньше и мормышки заметно проигрывали в весе. Получалась немного облегченная. Если на глубине до 2 метров это было не очень значительно, то вот с 2,5 метров это было просто серьезно — на 3-4 секунды дольше. За 3-4 секунды с 2 метров можно рыбину достать. То есть ты проигрывал технически из-за веса при одинаковом размере приманки.

В общем, начали вольфрам потихонечку обрабатывать. Когда я ребят в ЛООиРе учил, приносил тисочки, прямо там к столу прикручивал и делал. Женщины ходили, женщинам отдавал. 45 минут уходило на все операции по обработке заготовок с готовым запаянным пазиком. Напильником обрабатывал, всевозможными наждачными камнями даже полировал и серенькую мормышку делал в окружении всей группы. Так же Гена Доморацкий начал делать, другие люди которые были как то связаны с производствами, я то никак с ними не был связан. Толя Павлов тоже делал, Майкин и другие люди, работавшие на заводах, закрытых «ящиках». Там было, конечно сподручнее, когда и вольфрам и гальваника есть в одном месте. А мне вот приходилось куда то бегать, договариваться, просить заварить, запаять, помеднить, посеребрить… Обрабатывал дома на моторчике. Очень большие обороты не годились и нужны были помедленнее. У меня был мотор от магнитофона 1200-1400 оборотов — можно нажать, можно приостановить, придержать, посмотреть. Сначала резался пруток, так как длинные были неудобны — из-за изгиба под нагрузкой получался овал в сечении. Считалось, что удобнее всего обрабатывать, когда из патрона торчит сантиметр-полтора. Это было самое интересное, так как заготовка жестко сидит и почти не бьет. Подставляешь напильник и придаешь форму передней части. Потом с другой стороны трехгранным или четырехгранным начинаешь обтачивать, получается такая шейка. Промеряешь всю мормышку штангелем. Допустим, сегодня надо сделать десяток двоек — твоя задача на сезон с учетом того, что что-то прорыбачишь, оторвешь. Вот и делаешь эти десять двоек, а по штангелю смотришь, какой длины, какая толщина. Заправляешь и смотришь. Должны получиться одинакового размера, а значит и веса. После этого обтачивашь шейку, тихонько ставишь в тисках на попа и аккуратно лобзиком прорезаешь латунь. После этого можно отломить мормышку от остального прутка. Отломил и у тебя получилась отломанная мормышка с пазиком и с хвостиком сзади. Некрасиво, неудобно и размер нарушает. Поэтому затачивался гвоздик и у него делалась пластинка, которая должна входить в пазик мормышки. Его запаивали и получалась мормышка перевернутая задом наперед. Гвоздик вставлялся в патрон, спокойно подрабатывалась задняя поверхность мормышки и можно гвоздь выпаивать. Затем в паз вставлялась непаяющаяся проволочка. У нас были танталовые. Затем нужной длины, нужной толщины облуженный крючок. После пайки танталовая проволочка вынималась и оставалась готовая мормышка с пазиком и крючком. Проходит какое то время и ты делаешь следующий размер мормышек, допустим 2,5 мм — тоже десяток на сезон. Такая вот подготовка к соревновательному сезону.

Примерно десяток мормышек в день можно было сделать спокойно, тщательно проверяя, не торопясь. Вся точность изготовления зависела от глазомера, точности работы рук и опыта. Поначалу получались по форме не дробинки, а яйца. Позже стали получаться мормышки, которые можно было и без штангеля смотреть, довольно точных размеров. Но это уже с появлением опыта обращения с материалом. Материал то непростой, твердый. Трехгранного напильника хватало от силы на 30 штук, а то и меньше. Причем нужны были напильники цементированные, а не обычные мягкие. Они немножко такие матовые. Кропотливая напряженная работа, которая требует хорошего света, тисков, приспособлений всевозможных. Причем, тот из нас, кто занимался изготовлением вольфрамовых мормышек, мог отличить и узнать свои изделия и изделия других. Окончательная обработка у всех была очень разная. Один шлифовал крупным камушком и приманка получалась довольно шершавая. Я такие тоже делал. Они хороши для последующей гальваники, так как поверхность была неровная. У Володи Майкина были некоторые нелады с формой, потому что он довольно плохо видел — крупные очки. Поэтому постоянно получались накладки. Особенно с мелкими мормышками. Еще делал Гена Доморацкий, он работал на серьезном производстве инструментальном, с оборудованием, с опытом. У него дома настоящий токарный станок. Подправлял, заправлял заднюю сторону мормышек очень хорошо. Толя Павлов делал тоже. Подозреваю, у него какие то операции делал кто-то другой, не всегда по центру был пазик. Это значило, что сначала он вытачивал форму мормышки, а потом прорезал. Закривился где то круг и получился пазик вбок, а значит либо мормышка плохо висит, либо плохо играет. Можно было отличить, кто из наших делал.

Конечно, делали и посторонние, но те были значительно хуже. Дело в том, что мы, во-первых, делали по образцам рабочих мормышек, а потом оттачивали и выверяли на конкретной рыбе, на конкретных водоемах, в конкретной ситуации. Вот сделал, допустим, десять двоек и смотришь. Вот на эту ловится так, что она до дна не доходит, как ее хватают, а этой надо делать 2-3 проводки. Значит висит неправильно или работает неправильно. Вот и смотришь: может как то не так дырка расположена или не так привязана. Мы отрабатывали и вот по этим проверенным образцам делали следующие мормышки. Таким вот образом формы шлифовались и шлифовались. А рядовому любителю это просто напросто было не нужно. Во-первых, они ловили рыбу, используя мормышку скорее как груз. Психология применения немножко другая у нас была — нет рыбы, а ее надо поймать, она не хочет клевать, а ее надо соблазнить какой то правильной раздражающей игрой или еще что-то.

Уменьшение ходовых размеров вольфрамовых мормышек шло постепенно. Может кто-то и попадал в такие ситуации, когда нужны были мельчайшие, но изначально не было такой необходимости, так как было обилие рыбы. Ее количество уменьшается и человек начинает шлифовать снасти, технику, тактику, прикормку. Это просто естественно. Я вот веду дневники и у меня какой то водоем каждый год вычеркивается из посещения: перстал ловиться окушок крупнее 100 грамм, перестало то-то и то-то… Не из-за того, что я не совершенствую снасти, а просто потому что становится мало рыбы. А на соревнованиях не важно какая рыба, важно поймать больше: кто-то окушков, кто-то ершиков, но больше других. Именно из-за снижения количества рыбы приходится что-то новое изобретать, доводить мормышку до размеров чуть ли не крючка — 1,4-1,5 мм. Такая дробинка, что не всегда заметно, что на леске привязано. Плюс, стали более тонкими лески. Такая вот шла тенденция, хотя вначале особенно таких мыслей о мельчении и не было. Потому что изначально переходили на вольфрам с олова и свинца, а такие мормышки практически все крупнее, мягко говоря, трех милиметров. Все эти капельки, клопики, дробинки, овсинки. Поначалу народ просто заменил материал, сделали те же капельки, клопики, всинки, дробинки таких же размеров, но чуть ли не в два раза тяжелее и в разы эффективнее. Но так как это сделали все и снасти были однотипными, то пошла игра в сторону уменьшения размеров приманки и очень резко. Еще сильно сказалось появление тонких лесок — стоит только леску на сотку-две тоньше поставить, допустим, 0,06 вместо 0,08, и мормышка идет просто по другому. А если еще и 0,05 мм есть, то она летит чуть ли не со свистом, когда поставив ее на 0,1 мм ее запихиваешь 20-25 секунд.

Другие материалы, кроме вольфрама, тоже применимы. Например, чистое золото, платина интересны только-только ради веса, но они очень дороги. А вот вольфрам как материал очень доступен, хоть и очень трудно обрабатывается из-за высокой твердости. Из-за этого тратишь очень много на инструменты: резцы, напильники, сверла. Да очень тяжелая мормышка может пролететь мимо рыбы, стоящей вполводы, но опытный спортсмен это очень быстро решает за счет правильного подбора размера приманки. Допустим, тройку рыба берет на тройку, а ну-ка дай как я побольше пихну. Посылаю 3,5 мм — то тычок, то сход. Перешел обратно на тройку. Поклевки прекратились — то ли ушла, то ли закапризничала. Дай как на двойку попробую. Двойку опустил, поклевки продолжились. А продолжаешь пользоваться тройкой и можешь просидеть, прокуковать. Так вот довольно быстро находится оптимальный для водоема размер. С вольфрамом такой подбор размеров гораздо эффективнее и проще, чем с более легкими материалами. Побочным неприятным последствием высокой твердости вольфрама была невозможность его нормальной зенковки. Леска контактирует с очень твердым материалом и когда вынимают окуня, а на него спортсмены очень заточены, он трясет головой. И натянутая леска на выходе из лески сильно повреждается. Если взять лупу и посмотреть после 20-30 рыбок, то будет хорошо видно результаты — стала матовой и близка к отрыву. Поэтому у нас был даже такой норматив, как быстро ты сможешь перевязать мормышку, несмотря на то, что снасти дублировались и были запасные. На любительской рыбалке я всегда ребятам говорил: 3 килограмм пойма — перевяжи или потеряешь рабочую нужную мормышку. 20-30 секунд, ну минута ничего не решит, особенно на любительской. А если позволяет мороз, это надо было делать обязательно. Мы мучились, старались зенковать, вставляли кембрики, но это помогало мало. Выход был найден Максом Балачевцевым. Кстати, низкий поклон за то, что он придумал привязку вольфрамовой мормышки через плетенку. Это было очень оригинальное решение — в дырку вставлялась плетенка и к петельке уже привязывалась леска. Вроде бы и колебания приманка делает те же самые, не то что мормышка с запаянным ушком крючка, где из-за жесткого рычага игра сильно меняется. Поэтому у спортсменов такое решение не пользовалось популярностью, хотя любители ловили и ловят до сих пор.

Отдельно стоит сказать о цветах вольфрамовых мормышек. Цвет важен. Для этого использовалась гальваника: медь, серебро. Еще делалась черная мормышка. Ее просто нагревали и клали в огонь газовой плиты. Нагревали до красного цвета и потом дожидались остывания. Получалось своеобразное воронение. Такими мормышками мы ловили и по весне по подлещику они работали очень даже неплохо. Причем, если ею человек не ловил, можно было вынуть крючок, снова припаять на гвоздик и заново отшлифовать, она снова становилась серой или зеркально отшлифованной. Полированный вольфрам получался сталисто-блестящим. Медное покрытие постепенно становилось коричневым. Были водоемы, на которых, допустим, коричневая мормышка заметно превосходила другие цвета. И не только в Ленобласти.

Часть 2: Москва. Интервью с Владимиром Дробиной

Владимир Павлович Дробина на сегодня один из старожилов в рыболовном спорте и пользуется огромным авторитетом среди спортсменов различных регионов. Еще не так давно он успешно выступал за команду Московского общества охотников и рыболовов (МООиР), а сегодня состоит в тренерском совете сборной России по мормышке. Появление вольфрамовой мормышки в арсенале рыболовов-любителей и спортсменов произошло практически у него на глазах, да и сам он долгое время изготавливал такие приманки, зная специфику их производства не понаслышке.

Мормышка Владимира Дробины — крайняя справа

Владимир Дробина:

Зачинателем российской мормышки из вольфрама был москвич Алексей Шубин. Он делал вольфрамовые мормышки, но так как у него не было возможности их прорезать и сверлить он делал столбики. Заготовка обмеднялась, сверху припаивался крючок и получался столбик. Заготовки различались по высоте, к ним припаивались отечественные крючки и получались идеальные для ловли подлещика приманки. Это было очень давно — в конце 60-х годов, 66-67-й год — и этого человека давно уже нет. На моей памяти был человек, который делал очень хорошие мормышки, но прорезные, а не сверленые. Это был Алексей Иванович Милехин. Он их начал делать позже на 7-8 лет У него была возможность доставать прутковый вольфрам разного диаметра, доставать диски, которыми можно было прорезать вольфрам. И он делал именно прорезные мормышки, они прекрасно работали. Там была нормальная пайка и нормальная гальваника, так что крючки не вываливались. Это были года примерно с 72-го и до 80-х годов. У нас был еще один умелец, который делал прорезные мормышки из чистого вольфрама со смещением прорези относительно центра. В итоге после изготовления и запайки крючка центр тяжести располагался несимметрично и ход мормышки при игре сильно менялся. Приманка уходила сильно в бок и такие приманки пользовались спросом. Например, был у нас такой сильный спортсмен Журавлев, так он пользовался именно этими мормышками. Отличные мормышки в те времена делали ивановские спортсмены. Они делали совсем немного и эти классные мормышки расходились между собой.

Я, Миняйленко начали делать примерно в 79 году. Первоначально вольфрам покрывался гальванической медью, так как сам по себе он обычным свинцовым припоем не паяется. Для того, чтобы на самой мормышке не было меди, а она находилась только в пазике, мормышки сверху покрывались специальным лаком. В итоге прорезь покрывалась медью, а сама мормышка нет. После пайки лак смывался в растворителе. В те времена его просверлить практически было невозможно. Сверленые мормышки, но не из чистого вольфрама, у нас появились, когда у нас появился сплав ВНМ — вольфрам-никель-медь и ВНЖ — вольфрам-никель-железо. Чем они отличались? ВНМ после сверления и пайки после гальваники темнел — сама мормышка окислялась и темнела. А ВНЖ не темнел и из него получались блестящие мормышки, которые годами не тускнели.

Где-то в начале 80-х годов Василий Иванович Миняйленко начал ВНМ и ВНЖ сверлить. Делал отверстие под леску и отверстие под крючок, которые соединялись. Они покрывались медью, потом от меди отошли и стали покрывать кадмием. Они становились под серебро. А чтобы леска не рвалась о режущие кромки отверстия, его лудили, а потом развальцовывали эти борта. В те времена у нас была группа людей, в которую входили: Петров, Радзишевский, Яншевский. У них была возможность достать металл и они начали делать такие мормышки в больших количествах и что то на них зарабатывать. До этого в больших количествах вольфрамовые мормышки мы не делали.

Переход с пазиковых на сверленые мормышки объяснялся просто. Для того, чтобы сделать пазиковую приманку полноценной, приходилось заполнять прорезь под крючок и леску полностью оловом. А оно намного легче вольфрама. Соответственно, в основном из-за выигрыша веса сверление оказалось предпочтительнее. При пайке сверленых мормышек в отверстие для лески вставлялся вольфрамовый пруток диаметром 0,3 мм и после пайки он вынимался. Оставалось тонкое отверстие, края которого можно было развальцевать, чтобы не резали леску. Самые лучшие мормышки делались из чистого вольфрама, отверстия в которых прожигались электро-эрозионным способом. Были станки с очень тонкими электродами, которые прожигают насквозь. Прожиг мормышки с трех сторон на отечественном станке позволял делать до 100 штук в день. Он был очень продуктивен, но беда в том, что в России этих станков нет уже давно, так как они работали на таких лампах, которые сейчас уже давно не найти. Их нет. И выход из строя одной лампы останавливал весь станок. Поэтому мы делали чисто вольфрамовые мормышки пока работал этот станок, а когда он перестал работать, мы перестали делать мормышки из чистого вольфрама.

Василий Миняйленко именно сверленые мормышки начал делать в 81-82 году именно из сверлившегося металла ВНЖ и ВНМ. Лучше, конечно, ВНМ по простой причине — металл более мягкий и легче сверлится. Покрытие для нас не было проблемой, так как я работаю в течение 45 лет в НИИ, где у нас прекрасная гальваника. Что такое хорошее покрытие медью? После нее можно покрывать чем угодно. Можно наносить никель, латунь, кадмий «под серебро». Есть медное покрытие, которое выглядит как полированное покрытие, есть никель тусклый и есть блестящий, который блестел годами. Это потому, что люди, работавшие у нас на гальванике, были спортсменами. Например, зам.начальника цеха был Николай Лукоянов. Поэтому покрыть пару сотен мормышек для них ничего не составляло. У нас не было золоченых и серебрёных мормышек потому, что в те времена эти покрытия были закрытыми.

Поэтому не было такого, чтобы мы не знали чем покрыть, чем паять. Например, все хорошие мормышки должны были паяться ортофосфорной кислотой однозначно. Стопроцентная кислота делится с водой 1 к 1 и паяли только ею. Потому что только что покрытую медью мормышку еще можно паять, но если прошло какое то время, начинают образовываться окислы. А кислота их снимает. Вытачивали тела только твердосплавными резцами, потому что другие просто не выдерживают точение вольфрама. Кембрик в мормышку ввели в свое время ввели ивановские рыболовы. Был такой Анатолий Михеев. Чтобы ввести кембрик в отверстие нужны определенные не любые свойства изоляции, чтобы изоляция не рвалась, а очень сильно растягивалась.

Мы делали очень малое количество мормышек. Это было связано с трудоемкостью, потому что мы работали на производстве и у нас кроме мормышек было огромное количество производственной работы. Мы делали мормышки в свободное время — появилась минутка свободная, делали. Это были не тысячи, конечно, но 2-3 сотни в месяц делали. Если бы мы только этим занимались, это были бы тысячи.

Алексей Милехин делал прекрасные прорезные мормышки в довольно больших количествах, а вот сверленые мормышки из сплавов делались в меньших объемах. Это было связано с тем, что нужно было найти людей, которые бы этим занимались, ведь мы то сами были производственниками. В больших количествах мормышки появились, когда появилась фирма. В ней работал старший тренер теперешней сборной, работал Яншевский, Петров. Они нашли станки, материал. Но несмотря на то, что мормышки были не дорогие, они прогорели. Почему, не могу понять, но они сделали не одну тысячу мормышек и тем не менее это не пошло. Поэтому большая часть изготовлявшихся нами тогда мормышек в силу количества расходилась преимущественно среди спортсменов. Те мормышки, которые мы делали сотнями, мы делали под очень хорошие крючки. Была возможность в те времена покупать очень хорошие норвежские крючки. Поэтому сделанные тогда мормышки работают до сих пор. И те наши мормышки не шли на продажу, а расходились между спортсменами, менялись на хорошую леску.

Те мормышки Василия Ивановича Миняйленко, которые шли в заметных количествах на продажу, были не совсем его. Это его горе и его беда — старший сын пошел в армию и вернулся из армии инвалидом. И старший сын делал эти мормышки, а не Вася. Под его контролем, конечно, мормышки Миняйленко, но не Васи, а Юры. Потому что ему надо было как то жить. И Юра Миняйленко до сих пор в небольших количествах мормышки делает. Это раньше было на уровне нескольких сотен штук в месяц. Он купил хороший токарный часовой станок, посадил на него сына и тот этим занимается.

Наиболее выгодно было мормышку делать круглой. Потому что на нее меньше всего уходит материала. Но есть одно но — если я все время буду делать только дробинки, их перестанут покупать. Поэтому надо делать какое то количество шариков, а какое то — овсинок.

Из чистого вольфрама делал мормышки Милехин и еще несколько человек в Москве, а Василий Иванович и еще одна фирма делали из сплава. У нас в институте делались из чистого вольфрама потому что был станок. Разница в материалах ощущалась заметно. Мормышки из ВНЖ теряли порядка 19 процентов веса, а из ВНМ теряли около 15-16 процентов веса в сравнении с чистым вольфрамом. И все попытки делать мормышки более массово упирались в оборудование.

Когда мы начинали, делали мормышки, которые имели плоскую верхнюю поверхность. Получалось зерцало, которое блестело, играло и привлекало рыбу. Это очень трудоемкий процесс и потом стали делать уменьшенную версию, но эффект был тот же самый. Это делалось только для привлечения рыбы, для игры. При игре такая приманка уходила от вертикальной оси и, как правило, при остановке, когда она возвращалась, следовала поклевка. Само собой, это улучшало засекаемость, но идея была не в том, чтобы рыбу засечь, а чтобы привлечь, так как засечка достигается и за счет крючка.

Увы, многие, кто занимался мормышками в больших количествах, сегодня уже ушли из жизни. Вольфрам, который попадает в организм, не окисляется. Это беда и Васи Миняйленко и Бориса Ивановича Симагина и Милехина и многих других, кто этим занимался. Они получали в свой организм такое количество вольфрама. Нужна была мощнейшая вытяжка, чтобы все вытягивалось, а не попадало в организм. Иначе в конце концов это вызывало рак. Те люди, которые начинали работать с вольфрамом, практически все умерли от рака желудка. Я знаю по крайней мере несколько человек, которые занимались вольфрамовыми мормышками и не дожили до пенсии, как Василий Иванович Миняйленко.

Часть 3: Тула. Интервью с Виктором Киселевым

Виктор Киселев на сегодня является пожалуй самым известным мастером, изготавливающим вольфрамовые мормышки. Будучи высококвалифицированным рыболовом-спортсменом, имея серьезные навыки металлообработки, помноженные на техническое образование и серьезный стаж работы в ювелирной отрасли он сумел практически с нуля разработать технологию обработки вольфрама в домашних условиях. Важно отметить, что речь идет именно о серийной, а не штучной продукции, которая изготавливается целиком на оборудовании, помещающимся на одном кухонном столе. И в качестве сырья используется именно вольфрам сварочных электродов, а вовсе не гораздо более легко обрабатывающиеся тяжелые сплавы на основе вольфрама. Использование столь неудобного сырья позволяет делать максимально тяжелые приманки, вес которых могут заметно превзойти разве что мормышки из золота 999-й пробы и металлов платиновой группы. Правда, сырье же предлагает и жесточайшие требования к настройке оборудования и культуре работы. Если заготовку из более легкого и мягкого сплава вполне можно обрабатывать подтупившимся резцом, то вольфрам подобного не простит. Но самый главный «секрет» Виктора Киселева кроется в возможности сверления тончайших отверстий в одном из самых твердых металлов.

Именно благодаря изделиям этого мастера в первую очередь появился бренд «тульская мормышка». Киселевские мормышки отличаются от похожих на них поделок в первую очередь точность и аккуратность исполнения во всех мелочах, помноженная на отличное понимание того, что в конечном счете требуется рыболову для эффективной рыбалки.

Рассказ Виктора Киселева:

Все началось в 1976 году. Мы поехали тульской командой на чемпионат РОРСа и заняли 4-е место. Поехали мы исключительно со свинцовыми мормышками. Дедероновская гэдээровская леска 0,1 и свинцовые мормышки, но так как были молоды и подвижны, то четвертое место отскребли. Вот там первый раз я увидел вольфрамовые мормышки у Миняйленко. Он потом показал, потому что мою свинцовую тройку рыба щелкала, а он на «двойку» с хвостиком прекрасно ловил ерша грамм по 7-8. Заинтересовало. Спросил и он показал: это вот вольфрам, он затем покрывается… А наши мужики работали в КБП — передовое оборонное предприятие. Их на том соревновании не было и я приехал, описал им проблему — нужен вольфрам. Без вопросов принесли квадратного сечения палочку милиметров 60-70 в длину. Попробовал напильником — берет. Дальше встал вопрос, как леску крепить к этому телу. Я придумал вот что: сделал напильником тело и, у меня был токарный маленький станок допотопный российский, сделал проточку — борозду и кое-как припаивал крючок. В общем то получалась мормышка, но была сложна в привязке и так далее. Но довольно надежная. А потом те же самые мужики рассказали, что паз сделали на электро-эрозионке. На этой палочке сделали два тела мормышек, сделали два паза шириной где-то 0,5-0,6 мм. Одну мормышку я сделал сам, а вторую отдал другу, который этот пруток принес. Мы с ним сделали по мормышке. Ничем не покрывали, так как это был сплав ВНЖ. Во-первых, на нем был латунный налет, а во-вторых, он более-менее паяется. C этой мормышкой поехал я в Суворов. Это 90 км на запад. Поймал двух ершей и на третьем обрыв. Ерш 15-20 грамм. Посмотрел по структуре, что с леской, а она просто обрезана. Тут же полез искать провода, что-то вытянул и затянул в отверстие для лески кембрик, выпустил его за габариты мормышки на полмиллиметра вверху и на полмиллиметра внизу, потом стал убирать немножко верхний, понимая, что это лишнее ограничение свободы движения мормышки. Убрал, сделал, ловили. Ну и друг то же самое сделал, не сговариваясь. Я ему позвонил и сказал про обрыв. На рыбалке он мне показывает, а там тоже кембрик. Вот так мы по 5-10 мормышек сделали. ВНЖ тогда по памяти был плотностью около 14 — чуть тяжелее свинца. И все время стремились к удлиненной форме. Крючки ставили № 2,5. Но либо тщательно обрабатывали, а потом отполировывали, либо травили. Делали очень острые нормальной толщины.

А в начале 77-го года Юрка говорит: «Ты знаешь, какая красивая мормышка у Захарова?» Подошел к нему: «Ну-ка покажи!» Он показал, как сейчас помню: красный кембрик слегка торчит и на выходе грибок. Идея в чем? Почему этот материал ПВХ нельзя обжечь невытянутый? Под нагревом там первоначально вытягивается материал вдоль оси и потом при температуре пламени материал возвращается в исходное состояние. И очень тяжело сделать грибок большего диаметра, чем был изначально кембрик. — он просто возвращается к первоначальному диаметру.

Нам долго объяснять не надо было, пошли да сделали. А раз появилась техническая мысль, то и уровень выступлений на соревнованиях вырос. Выступали очень неплохо, но нас всегда подводили две категории, которые были искусственно внесены в наше рыболовное увлечение — женщины и юноши. Это постоянно было — мы, например, в 1991 году мужиками выиграли в одни ворота, но предпоследнее место юноши и последнее у женщины посадили нас на 5-е место.

Когда первый раз васину мормышку увидел, я не обратил внимание на то, что она была сверленая. Мы делали пазы. И пазовые мормышки стали появляться в Москве на Птичке. А тут была сверленая. Никак у нас не получалась. Сейчас понимаю, что ни материалов у нас достойных не было, ни оборудования. Но пазовые делали очень хорошо. Товарную продукцию не делали, делали мы только для себя или корешам — в Вологду две мормышки и подобного плана. Затем я стал работать ювелиром и столкнулся с такими вещами, как бормашинки, твердосплавные сверла. В ювелирке очень много всего применяется. И появилась какая то техническая база, плюс имеющийся навык лекального профильного производства. Все это объединилось и продолжал делать потихоньку. Кстати, к идее работы в ювелирной отрасли пришел через мормышки. Выступил удачно на РОРСе и попал на отборы, а там был такой Валерий Трофимович Тимофеев — очень известный и в стране и в мире ювелир. Когда он посмотрел мои мормышки, сказал: «А ты ювелиром не пробовал работать? Попробуй — получится». И действительно, когда наступили неспокойные года конец восьмидесятых — начало девяностых, стал работать ювелиром. Поработал побольше 10 лет, наверное, но надоело работать на хозяина и я решил вообще из ювелирки уйти. Все нормально было и с заказами и с доходами, но показалось интересным на основе новых знаний попробовать что-то сделать. Тогда с Пушковым поговрили, наладили очень быстро производство бальсовых поплавков. Тогда как раз Югославию разбомбили, а основные тела точились там. И поплавочное дело очень хорошо пошло, нашли и грунтовку и краситель. И мормышки. Там я озадачился сверлением. Первую просверлил бормашинкой твердосплавным сверлом в руках. Понял, что можно. Пушков приобрел какой то сверлильный станок, у которого визуально было видно, что он разбит. Но кое-как центровками твердосплавными 0,7-0,8 с горем пополам сверлили. Паять особенно ВПЖ не получалось, так как он уже сверленый. Про гальванику тогда мало знали. Стали делать так. В нос отверстия под крючок забивали плотно медную проволоку. Медную проволоку сверлили сверлом 0,4 мм и туда все впаивали. Процентов на 90 вполне нормально работало. Все зависело от токаря, как он аккуратно туда забил медь. Выпустили первую партию и я поехал с нею к Фомкину. Сначала позвонил Василию Ивановичу Миняйленко, а были в очень хороших тношениях: «Сделали тысячу семьсот мормышек. Куда их деть?» Он говорит: «Приезжай ко мне». А он работал на улице 1905-го года, там мастерская была. Смотрю, выходит в халате весь промасленном. Переоделся и поехали к Фомкину. Говорит: «Борис Палыч! Вольфрам сверленый!» У того глаза квадратные: «Твои, Вась?» Нет, говорит, вот ребята тульские сделали. Смотрит и спрашивает, чего крючки большие. А мы наставили на «тройки» кристаллы №14 VMC. Вася говорит: «Это на леща!» Тот и взял. Начали наличность считать, а за все даже наличности не хватило. Договорились, что в следующий раз приеду и оставшееся получу. Так и получилось. Реализовали наши мормышки довольно борзо, так как они по виду полностью сходились с васькиными. Практически было тяжело отличить — ту же самую лыску делали и т. п.

Потом я попробовал паять ВНЖ. Более-менее понимал, что нужно припой подводить по крючку снизу, чтобы он вытеснял из слепого отверстия воздух. Но пока сам паял — нормально, а посадили Шурика Милехина — 80 процентов брака. Но с горем пополам выпускали за год тысяч 15-20. Всем хватало. Правда, Пушков проявлял чудеса жадности. Я съездил в Москву, я отвез мормышки и поплавки, привез кучу денег, отдал ему, а потом вопрос про зарплату за месяц — денег нету! Что такое? Оказывается, брали кредит на какие то материалы и за этот кредит надо расплачиваться. Потом вроде бы выяснилось, что он к своим двум комнатам третью комнату прикупил.

Тогда я понял полную бесперспективность такой работы и ушел со своим маленьким станочком и кое-как делал немного. Точка сбыта была практически одна — Борис Палыч. Плюс, стали покупать спортсмены. Потом Сережка Борисов ко мне пришел. Он позвоночник сломал. Его потихоньку учил. Ну, у него и база была хорошая — за пару месяцев начал тоже выпускать. На тот момент мормышка была сверленая из ВНЖ и крюк был запаян прямо в нее, так как материал паялся. Ненадежно, плохо, нужно было паять очень чисто, но паялся, хоть и были свои заморочки. В таком виде все длилось довольно примерно до 2004 года. А в 2004-м году мы столкнулись с огромным дефицитом ВНЖ. И даже не самого материала, как такового. Резать некому было — на всех заводах установили жесточайший пропускной режим. Отдать то я материал в нарезку могу, а вот вынести его через металлоискатель уже никак. Решили начать двигаться в сторону обработки вольфрамового электрода.

Серега Борисов на выставке встречает какого то знакомого Женю. Тот сказал, что у него вольфрам есть. И как раз у него были некоторые познания в твердых сплавах — подсказал, какой из них нам может подойти. И он же принес первую пластину твердого сплава. До этого ВНЖ мы чуть ли не «быстрорезом» (быстрорежущая сталь — прим. Ред) обрабатывали. Я отрезал, припаял, сделал форму. Он мне дал кусок прута «четверки», попробовал и понял, что можно делать и из вольфрама. Но встал вопрос гальваники. Ту мне подкатили Лену — мастера на заводе. Теперь то я с содроганием вспоминаю, сколько она бед наделала. Брала рубль за мормышку. Утром даю ей полторы тысячи мормышек, полторы тысячи рублей, вечером забираю, спрашиваю: «Обезжиривали?» Да-да, обезжиривали, говорит. Начинаю паять, а покрытие облезает, аж бугрится. Что уж они там делали, не знаю, но количество брака и возврата возрасло до 90 процентов. Кое-как пытались выходить из положения с пазами и еще чем то, но это был кризис. И Волков Володя нашел профессора политеха Сундукова. Он занимается плазменным напылением, а как хобби — гальваника. Он начал нам покрывать, но уже по 4 рубля за единицу. А цена за мормышку на тот момент была рублей 25-30. То есть приличные деньги мы ему платили. У него процент брака был процентов 15. Сначала мы ему отдавали тела со слепыми отверстиями под крюк, они хуже покрывались и паялись. Возникла идея делать допдырку делать Г-образную. Пошло получше. К этому времени схема изготовления резцов уже была отлажена и могли делать серии мормышек хоть по 500 штук практически одинаковых. Сделали и специальные хорошие резцедержки. Потом, когда в очередной раз Сундуков решил поднять цену, сказав, что колбаса в магазине подорожала, надоело и я пошел в областную библиотеку. Нарыл там все, что нужно по гальванике, обратился к знакомым — тоже насоветовали. Первоначально мы купили выпрямители и сделали на покрытие мормышек свой никель и свою медь. И у нас уже стало получаться лучше, чем у Сундукова. Но захотелось еще серебро и золото. Добыли растворы и все встало на свои места. За исключением одного — вольфрам очень быстро образует окислы на поверхности буквально в секунды. И поэтому периодически возникают сложности.

Потом украинцы подвели к нам Юру. Я был сторонником того, что отдав 90 процентов своих знаний, получишь 5 взамен и будешь в выигрыше. Так и получилось. Юрка приехал, научился и стал делать. Приблизительно знаю, что делает среднюю мормышку уверенно. Но у него система водоподготовки хорошая — он их дистиллированной водой промывает. Обезжирку тоже сами делаем.

За все это время столько экспериментов и по форме и по крючку проделали и пришли к тому, что сейчас.

Одной из ключевых проблем для нас было все же сверление. Первоначально сверлил сплав твердосплавными сверлами без вопросов. Подтачивал, когда тупились, и продолжал без вопросов. Потом они обтачивались так, что не оставалось и пол витка. Обточил перемычку, заточил и с выбросом струшки, так как она уже не имела выхода, просверлил таким. Все просят поменьше отверстия, так почему поменьше не сделать? Взял бормашинку, сделал примерно 0,55 мм. Канавка чуть-чуть осталась, но подработалась. Просверлил и понял, что можно сверлить сверлом-«лопаткой». Потом все это потихоньку обрастало: фасочка там, затыловочка там. Не скажу, что технология высший пилотаж — довольно долго сверлится. Спиральным то гораздо легче. Но сложность в том, что вольфрам сверлится лишь если нет биения сверла.

Первые мормышки делались быстрее, чем сейчас. Металл сырья — понятно. Чтобы сделать мормышки совершенно одинаковыми, надо торцевать нос, а поначалу мы не торцевали — как отломилась, так и будет. Допдырку сейчас я делаю насквозь. Предельно малые диаметры отверстий. При росте цены качественные изменения готовой приманки произошли. И поэтому, если раньше у меня было среднее количество 50 изделий в день, то сейчас 30-35 от силы. Я имею ввиду цифры, приведенные к среднему размеру. То есть время изготовления возросло. Но изменилось и качество.

Сложно сделать комбинацию резцов, чтобы выстроить фигуру мормышки. Здесь участвуют не только размерные характеристики, но еще и дизайн — эта мормышка смотрится, а вот эта — извините! Самая сложная и ответственная операция — сверление дополнительной дырки в канал уже проделанного под крючок отверстия — сверло выходит из материала под большим углом. На токарном станке выпилить тело можно практически каждому. Если не резцом, так напильником. А вот сверление не могут повторить — просто сверло не сделает человек даже если и увидит сверло. А если поставить задачу — отверстие 0,37 мм, то и подавно. Только при условии, что сядет человек и я ему буду говорить: «Делай это, делай это, делай вот это…» Тогда да, получится, опыт уже есть передачи информации. Такая державка для сверла, как у нас, на сверлильных станках не применяется. Далее — резцедержка для токарных станков. Может быть она такая где то и есть, но мы ее с Серегой Борисовым сами придумывали. Дырки в тисках для фиксации по осям координат мормышек при сверлении тоже придумывали. Есть масса внешне малозначащих моментов и приспособлений, которые очень нужны. Тот же крючок для установки мормышки под сверление доп.дырки. Игла, чтобы выставить мормышку при сверлении. Пинцет титановый с отверстиями, чтобы удобнее брать мормышку. Приспособление для ориентации мормышки лыской ровно вверх перед сверлением отверстия под леску.

Тот же токарный станок может быть не любой и далеко не каждый. Вольфрам тех вольностей, которые позволяет бронза, латунь, другой цветмет и железо, не терпит. То есть изделие ты просто не получишь, если будут биения шпинделя или суппорта. Система «станок-приспособление-инструмент-деталь» должна быть предельно жесткой. А предельная жесткость рождает и точность. Раз прекрасное вращение, значит большая точность изготовление. Даже разный размер мормышек требует разных станков. Тот хубимат, который у меня, настроен на размеры от 3 мм и хоть до нуля. Вес его 27 кг. По моим расчетам, следующий размер, который будет делать мормышки от тройки и до 10 мм, должен весить килограмм 200. Это если хочется делать до «десятки». Если до «пятерки»-«шестерки», то это примерно килограмм 70-80. С ссответствующим размером шпинделя, патрона. Шпиндель должен стоять на максимально разнесенных подшипниках, чтобы вал был длинее. Желательно, конечно, прецизионный патрон. Кулачки из нормализованной стали с постоянным уходом — расточкой. Они должны быть просто идеальными. Не пробовал систему с цангами, так как токарем не был, но патрон должен быть очень хорошим. Оптимально то, что я делаю. Напаиваю на кулачки твердый сплав. Долго и нудно довожу до нужного состояния и тогда можно кулаки год-полтора вообще не смотреть. Но нужно несколько комплектов — на разные диаметрры прутка. Потому что одни сделать и для мормышек 1,8 мм и для 5 м невозможно. Точность архимедовой спирали не позволит. Будет хорошо жать «двойку» и омерзительно «пятерку» или наоборот. У хорошего токаря на каждый размер или вид изделия свои кулаки. Из известных мне очень неплохие польские патроны. Даже гэдээровские станки комплектовались польскими патронами. Ничего наши патроны, но не верх совершенства. Можно выйти из положения, припаяв твердый сплав, подогнав все.

Детали и места оборудования нужно охранять от стружки обязательно. Если попадание вольфрама идет, то со временем просто разнесет материал, появятся люфты и все.

Сверлильный станок у меня не заводской, так как задача была предельно упростить изготовление станка, так как делался он без технологической оснастки. Повлияло и то, что из подходящего оборудования в наши руки чаще всего попадает уже изрядно убитый станок, на котором уже сделали сколько то миллионов реек или болтов. Соответственно, состояние шпинделя уже никакое. И если все посчитать — купить и поменять качественные подшипники, сделать новое посадочное место под них на координатном станке и тп, то сама переделка промышленного станка будет дороже, чем тот, что у нас. Плюс, Борисов тогда еще на заводе работал и сделал нам 2 станка. Так на них до сих пор и сверлим.

История вольфрамовой мормышки. Часть 4: Спеченый вольфрам. Рига. Андрей Шипилов

Долгое время лично для меня технология производства мормышек из так называемого порошкового спеченного вольфрама оставались чем то туманным. Дело в том, что наглядное представление о точении приманок из вольфрамовых электродов я получил от Алексея Аверьянова еще на заре своей спортивной карьеры. С точением из более легких и легче обрабатываемых сплавов вольфрама с медью, никелем и железом тоже было более менее все понятно. И то и другое при определенной доле терпения, наличии желания и минимума слесарных инструментов можно было воспроизвести полностью в домашних условиях. Но вот загадочный «порошковый вольфрам», да еще и спекаемый это уже другой уровень. Одно только знание того, что это самый тугоплавкий элемент, говорило о необходимости серьезного оборудования. Правда, с появлением моды на вольфрамовые приманки, прилавки заполонили мормышки самых разных форм, которые никак не стыкуются с особенностями токарной обработки. Даже поверхностный анализ убеждал, что плохо понятная и весьма недешевая технология, имея свои существенные плюсы, имеет несколько важных минусов.

Большая часть изделий на прилавках имеет плотность металла, значительно уступающую прутковой, стремящейся к 19 единицам. Самые маленькие размеры порой выглядели откровенно коряво. К тому же, изделия «китайских мастеров», куда многие поставщики постарались вынести производство, порой содержат брак, говорящий о полном непонимании назначения готового изделия и равнодушии к собственной репутации. Все это со временем создало вокруг приманок из порошкового вольфрама некоторый ореол второсортности. А между тем у этой технологии явно есть будущее, что и подтверждает опыт рижанина Андрея Шепилова, который еще в СССР занялся производства точеных мормышек, но затем полностью перешел на появившуюся позже технологию спекания.

Рассказывает руководитель фирмы «SHARK» Андрей Шепилов:

Начал делать вольфрамовые мормышки я еще в 86-м году, когда пришел к власти Горбачев и появилась «кооперация». Я работал в аэропорту Риги, где в то время было мало рейсов самолетов. И вот чтобы не сидеть и не маяться бездельем, я начал заниматься поплавками для лета — точил из твердого пенопласта, а для зимы вольфрамовые мормышки. Они в те года у нас были очень популярны и Латвия в некоторых вопросах здесь первенствовала. Это были точеные мормышки. Покупал для их изготовления пруты на нашем электро-ламповом заводе, летал на одно предприятие по производству вольфрама в Саратове. Ну и где попало тоже приходилось брать. Точили на обыкновенных токарных советских станках.

Была большая проблема с резцами. Очень большая проблема. Брал одни из лучших российских твердосплавов — какие то «вэкашки», сейчас уже точно и не помню, какие именно. Но все равно точили от 5-7 до 20 мормышек всего и потом затупившиеся резцы приходилось перезатачивать снова. Потом методом тыка дошел до израильских резцов, тоже уже не вспомню, как назывались, но они оказались самыми лучшими, на чем я закончил свои поиски. Лучше найти не смог. Они уже точили до 50 мормышек с одной заточки.

Точил очень много тел, делал в то время только каплю. Затем с помощью буры, горелки и латунной проволоки наносил на вольфрамовое тело сверху слой латуни. Первоначально напаивался толстый слой, большую часть которого приходилось снимать напильником, после чего стандартно припаивался крючок с колечком. В те года, насколько я помню, с отверстием мормышек из вольфрама не было. Может быть исключая «сырой вольфрам». Так назывался сплав, который был намного легче, с большим количеством добавок. А вот из вольфрамового прутка в те года сверленые мормышки отсутствовали. Естественно и в гальванику отдавали, но в основном делали черные крашенные.

Была одна проблема тогда в прутках — часто попадался радиоактивный вольфрам с добавкой тория. И уже ближе к завершению моего производства точеного вольфрама произошло очень неприятное событие. У меня было наточено тысяч десять-пятнадцать заготовок. А тогда технология была такой, что выточенная на токарном станке заготовка представляла из себя тело-каплю, которая на тоненьком штырьке держится примерно на сантиметровом прутке. Пруток, дальше миллиметра 3-4 штырек и дальше капля. Вот этот сантиметровый пруток в принципе шел в отходы. Соответственно и отход материала был раза в 2,5 больше по длине прутка, чем длина самого тела мормышки. Другой технологии изготовления у нас тогда не было почему то. И вот одна из последних партий таких заготовок, которые у меня были наточены, лежала для пайки и всего остального в квартире около дивана на полу. В это время пошли разговоры, что стал появляться вольфрам радиоактивный. Ну, я решил проверить. И около этой коробки с заготовками показания счетчика у меня зашкалило. Не помню уже, сколько прибор показал, но состояние у меня, когда я это увидел, было соответствующим. Десять-пятнадцать тысяч болванок в те времена стоили сумасшедших денег. Что делать? Продавать? Я не тот человек — выкинул. После этого я стал всегда с прибором ходить и покупать материал.

Оказалось, на нашем электро-ламповом заводе торированные прутки специально для каких-то целей были торированные прутки и их кто-то как то увел и подсунул. Так то я там раньше нормальный вольфрам покупал, а вот так довелось узнать, что есть и торированный. Как то даже, помню, пришла повестка из КГБ СССР с приглашением на допрос. Шесть часов провел там. Оказалось, когда я сидел в одной комнате, за стенкой в другой комнате допрашивали начальника сбыта этого завода: где, чего, зачем, куда? Но мы ничем таким не занимались, я по накладным, слава богу, покупал и пускал на мормышки, а не на что другое. Так что помучили-помучили и отпустили. Даже в Сибирь не съездил.

Где то в девяностые я закончил производство точеной капли. Дело было даже не в том, что относительно дорогостоящая технология производства получалась. Скорее потому, что довольно сложно было делать резцы. Плюс может быть еще повлияла независимость Латвии — заводы стали закрываться, станки распродавались. Я ведь позже стал отдавать на заводы точить мормышки токарям. Правда, они целый день не могли точить, так как еще своя работа была, а мормышки точили в свободное время. Хотя хороший рабочий мог до 300-500 тел в день выточить, я думаю. Особенно они вздохнули, когда я разжился израильскими резцами. Да и точность и чистота точения тогда была все же не такой, как сейчас на точеных, мы же делали крупные мормышки — от «тройки» и больше. Паял я уже непосредственно сам. В тиски зажимал болванку, нагревал горелкой до красна, наносил буру, потом дотрагивался латунной проволочкой и она растекалась по поверхности. Потом снимал лишнее и паял крючок. За день мог до сотни сделать примерно. У меня был такой рекорд: однажды за месяц я сделал выручку 970 рублей при тогдашней зарплате 120 рублей.

Да еще у нас пошла мода на мормышку «рижский банан». У нее тело было изогнуто полукругом. Сейчас есть подобия, но там место пайки крючка практически ровное, а изначально оно было изогнутое. Его можно было точить из того же электрода, но уже на алмазном круге на точильном станке вручную. Эти алмазные круги мы в основном в России покупали-добывали по блату, за сумасшедшие деньги — они тогда стоили дорого и довольно быстро изнашивались. Это существенно поднимало себестоимость мормышки. Но она реально была очень уловистой. Поэтому я перешел от токарного точения капли на изготовление «рижских бананов». Крючок с колечком там точно так же припаивался поверх напаянного слоя латуни. Правда, его предварительно приходилось изгибать по форме тела банана. Но мормышка была однозначно очень эффективной по рыбе. Помню, я на себе это однажды испытал на Двине. Сидит пятачок рыболовов. Мы походили везде, половили, но клев был очень слабый. И вот пятачок человек 50, которые реально сидят практически друг на друге. Мы подходим. Из них хорошо, если от силы ловят три человека. Я умудрился протиснуться внутрь и заполучить по-наглому лунку метрах в двух от одного из тех, кто сидел и ловил. 47 человек лапу сосут и я в том числе лапу сосу, а рядом горбылей ловят. Я не мог понять. Только потом уже, когда выходили, задал вопрос: «Все-таки на что? Я вот мормышки произвожу, подскажи, интересно же». И вот он раскололся, показал мормышку. Это было как раз на заре истории «рижского банана». У этой мормышки есть особенность привязки — узел нужно очень сильно затягивать и после каждого вываживания эту мормышку поднимаешь в узле повыше крючком. Но это до первой поклевки — существенный обязательный нюанс. Потом я и сам испытывал: другие мормышки не работают, а эта работает очень хорошо. В итоге много лет занимался производством этой мормышки. Сдавал готовые мормышки в магазины.

В 2002 году я ушел из компании, в которой до этого работал, и стал задумываться над новыми идеями. Катался по миру и не забыл тему вольфрама. Знал, что есть технологии производства из спеченного вольфрама — «Эко-групп» в Питере имела производство мормышек. Вот выход на эти технологии и искал. В Пекине меня познакомили с теми, кто работает на японском оборудовании с порошковым вольфрамом. Так получилось, что вот через час должна была заканчиваться выставка, мне завтра улетать рано утром домой, а мой знакомый подзывает и сообщает, что нашел человека, который делает вольфрам. Говорю: «Делай, что хочешь, но организуй нам встречу прямо сейчас». Через час мы пришли в гостиницу и пообщались через какого то переводчика с русского на японский, с японского на китайский и обратно. В конце концов мы худо-бедно друг друга поняли. Как сейчас помню, после я зашел в номер, заскочил на кровать и от радости чуть голову об потолок не разбил, когда начал от радости скакать. Я много лет искал об этом информацию, а здесь буквально в течение часа все решил, увидел, что люди в этом действительно понимают.

Вот с этого момента я начал работать уже со спеченным вольфрамом и в течение 4-5 лет был чуть ли не единственным на Западе, кто делал мормышки по такой технологии. Практически не было конкурентов. В течение пары-тройки лет я сразу же запустил в производство кучу разных моделей, которые токарной обработкой изготовить практически невозможно. Всякие «бананчики», «бананчики с шариком» и так далее — порядка пятидесяти моделей. В голове появлялась идея и ее реализовывал. Простые рыбаки ловят и хорошо.

Сама технология изготовления мормышки из спеченного вольфрама выглядит примерно следующим образом. Первоначально у меня не было чертежников нормальных, а сам я начертить тоже не мог, поэтому брали пенопласт и из него делали семи-десятисантиметровую мормышку. Из проволоки делали реальный крючок, вклеивали, красили черным цветом и смотрели, как выглядит увеличенная модель. Такую модель уже вез на завод и там объяснял, что нужно уменьшить ее до таких то размеров пропорционально. В дальнейшем уже делали чертежи, исходя из размеров вычислялся вес приманки. После подтверждения изготавливалась форма из стали, в которой будут делаться заготовки. Одна форма для каждого размера и формы стоит до тысячи долларов. В стальной форме из смеси вольфрамового порошка и пластификатора выпрессовывается тело со всеми деталями формы, поверхности и отверстиями под леску и под будущую запайку крючка. Оно примерно на 30 процентов больше будущих размеров мормышки. Сам исходный материал очень пластичен и пластичная масса похожа чем то на резину жвачки. В форме мягкое тело будущей мормышки прокаливается примерно при 800-900 градусах. В результате заготовка просто затвердевает, становится хрупкой и ее можно руками сломать, как пластик. Получившиеся тела очищают, обрезают облой и отправляют в печку, где снова прокаливают, но уже при температуре 1530 градусов. Длится это до полтора часов. В процессе прокаливания пластификатор испаряется, вольфрам спекается и усыхает на те самые примерно 30 процентов, принимая расчетные размеры и форму. Остается 95 процентов вольфрама, а остальные 5 составляют медь, железо, никель и другие связующие добавки. Мы получаем полностью готовую вольфрамовую болванку с плотностью 18-18,2 единиц и отдаем ее на гальванику для никелирования. После никелировки припаивается крючок и дальше либо снова идет на гальванику для нанесения меди, золота, или для покраски. По окончании этого мормышка практически готова. В Азии мы делаем только сами вольфрамовые болванки тел. Так как в том же Китае находится около 90 процентов мировых запасов вольфрама, то и исходное сырье с процессом спекания мы делаем там. А все остальные операции, от которых зависит эффективность и качество готовых приманок, делаются в Риге.

Есть фирмы, в том числе и российские, которые пытаются целиком изготовить вольфрамовую мормышку в Китае. Это у них получается не совсем хорошо. По разным причинам — китайцы не знают, они плохо объясняют или еще что-то. Я изначально решил самые важные операции делать у нас и тех, кто целиком перевел производство мормышки в Китай, считаю глупцами — они сами пилят сук, на котором сидят. Их научили вроде как для себя, а китайцы налево, направо начали штамповать. Есть китайские фирмы, у которых я на прицеле уже давно как по мормышке, так и по блесне. Каждую выставку они сразу же прибегают, смотрят, что из идей можно своровать и подделать. Поэтому мы закупаем и завозим оборудование в Ригу, чтобы секреты производства не расходились.

Целиком перевести в Европу все производство с нуля очень тяжело. Здесь намного дороже электричество, а формы за такие же деньги, как там, у нас я никогда не сделаю. Сейчас там, где я делаю форму, меня не обманывают и налево не торгуют. Но через год все равно мои готовые мормышки могут взять, отвезти на завод и повторить, поэтому в переводе производства самих вольфрамовых тел в Европу нет никакого смысла. Изделия будут при этом такими же вне зависимости, где спечены тела, но у европейских себестоимость получится значительно выше.

Мы решили просто идти впереди, закупая новое оборудование и новые технологии финишной обработки. Еще недавно у меня был примерно год в запасе, спустя который я знал, что меня подделают и ничего не мог таким положением сделать. Разве за исключением некоторых вещей, которые уже патентуешь и можешь как то бороться, если не в Китае, то хотя бы в России. Сейчас приобретаем оборудование, которое даст минимум на 2 года до того момента, как нас смогут полностью повторить. Это время «поддельщики» потратят на то, чтобы понять, как что-то делается, на чем это делается и непосредственно на наладку самого производства. К тому же, подделывают какие то чужие изделия чаще маленькие фирмочки, а они стараются это делать самым легким путем — дешевыми красками, дешевыми крючками, дешевыми болванками с меньшим содержанием вольфрама и так далее. Но у нас краска только финская или американская, крючки японские, бисер чешский, а сейчас будет японский. Различие в их качестве очень заметно и определяет качество получающейся приманки. Плюс дорогое и качественное оборудование. Всем этим и затрудняем работу дешевых поддельщиков, получая некоторую фору во времени.

Опубликовано в журнале «Спортивное рыболовство»